Президент Узбекистана Ш. Мирзиёев издал постановление «О дополнительных мерах по совершенствованию системы обучения женщин профессиям и предпринимательству».

Преамбула: «В целях улучшения социально-экономического положения женщин, обучения профессиям и обеспечения занятости, а также обеспечения исполнения Указа Президента Республики Узбекистан от 7 марта 2022 года «О мерах по дальнейшему ускорению работы по системной поддержке семьи и женщин»: установить порядок, в соответствии с которым Агентству по развитию предпринимательства компенсируются 70 процентов стоимости курсов обучения для молодых женщин, Высшая школа бизнеса ведет обучение молодежи и женщин полностью на безвозмездной основе; безработные женщины, окончившие  курсы профучреждений и Высшей школы, трудоустраиваются непосредственно Министерством занятости и трудовых отношений. Агентству по развитию предпринимательства совместно с Министерством занятости и трудовых отношений, Государственным комитетом семьи и женщин, Торгово-промышленной палатой, а также Высшей школой в месячный срок сформировать в разрезе каждой махалли (жилой квартал) списки женщин, признанных изъявившими желание работать или заниматься предпринимательством».  И другие столь же действенные меры. Теперь у узбекских женщин появился выбор: сгореть вживую или – «гореть на работе». Почему гореть?

В 2022 году, к удивлению и неудовольствию чиновников, в жизнь узбекистанцев вернулся неприятный феномен — «соломенные женщины». Необходимое пояснение: закавыченные слова – так в 20-х годах прошлого века в Узбекистане называли женщин, с которых комсомольцы/пионеры на улице сдергивали закрывавшую лицо паранджу, и опозоренная женщина обязана была совершить самосожжение. Так вот, сегодня живые факелы вновь пылают на улицах узбекских городов и поселков.

Замглавы управления Министерства махалли и поддержки семьи Дилором Кузиева оценивает число свершившихся самосожжений в 900 случаев. Правозащитники утверждают, что эта цифра рисует ситуацию в крупных городах. В кишлаке такой суицид, скорее всего, не выйдет за пределы «махалли» (жилого квартала). И потому статистику нужно, по крайней мере, удвоить. Заместитель председателя Попечительского совета Общественного фонда поддержки и развития национальных СМИ Саида Мирзиёева (дочь президента, занимающая в обществе приблизительно такое же место, как Гульнара Каримова при президенте Каримове) в комментарии по поводу самосожжения 30-летней Гуландом Дедабаевой в Намангане на днях заявила: «Я прекрасно понимаю отчаяние этой женщины, которая пошла на такой страшный поступок. И считаю, что наше законодательство в этом плане несовершенно». Танзиля Норбаева, председатель Сената: «Женщины боятся обращаться в полицию, выбирая суицид…»

Как большое достижение правоохранительных органов местная пресса рисует случай в Сурхандарьинской области, где во время свадьбы жених ударил невесту. Ударил сильно, по голове. Это выложили в сеть, инцидент показало даже ТВ Кореи. По всем канонам, девушка просто обязаны была себя поджечь. Но случай уже гулял в интернете, потому вмешался Госкомитет семьи и женщин: полиция расследовала инцидент, провела «профилактическую беседу» и направила документы в уголовный суд. Но все знакомые просто ждут, когда девушка себя сожжет – иначе просто нельзя… Если кому интересно, почему женщины предпочитают себя поджечь, а не, предположим, броситься с 20-го этажа, ответ один: это традиция. Огонь очищает женщину, и она предстает перед Создателем чистой и невинной… Дилором Кузиева: «Несчастные расстаются с жизнью из-за отношений в семье. Причем материальные условия семьи на её решение влияния не оказывают».  Комитет женщин совместно с Министерством народного образования по всей  стране проводят сейчас обязательные психологические тесты, которые позволяют выявлять девушек с изменениями в психике. В Центре экстренной медицинской помощи введены должности врачей-суицидологов. Уже третий год действуют поправки в Уголовный кодекс, в соответствии с которыми за призывы к суициду в интернете предусмотрено наказание — от пяти до семи лет тюрьмы, а за доведение до самоубийства — от семи до десяти лет. 

Примечание: По данным ВОЗ, на 100 000 населения в Узбекистане — 10,76 случаев суицида в год. И то, что в Гвинее-Бисау этих случаев вдвое больше, узбекистанцев никак не успокаивает.

КОММЕНТАРИЙ (журналист Элдор Асанов): Да, это странно, что в начале просвещенного 21-го века вдруг возник забытый обычай. Но тут нет никакого парадокса: мы каждый день хором поём о возращении к корням. Вот и вернулись. Узбекские девушки, с одной стороны, могут вести секулярную жизнь, учиться, работать, но они постоянно должны осознавать наличие какой-то границы, иначе слова мужа, отца, семьи, общества могут с лёгкостью положить конец их учёбе, карьере, счастливой жизни. Им приходится жить «меж двух огней»: модерн и традиции. Девушки и женщины исключаются из общества и семьи. Можно вспомнить, что нечто похожее происходило в 90-е годы. Только в 1989 году в Узбекистане от самосожжения погибло 250 женщин, в 1991 – 270. Социальные и политические изменения, неожиданное для многих повсеместное возвращение законов шариата. А бывшие комсомолки привыкли жить совсем иначе. Вот и «гори все пламенем»….  Самосожжение –  демонстрация личной проблемы на социальном уровне.  Самосожжение видят все: это протест обществу. К тому же, ужасная картина самосожжения  вызывает социальную реакцию».

В еженедельнике «Литература и искусство Узбекистана» в 1991 году было опубликовано письмо к узбекским коллегам российского поэта Михаила Дудина: «Цифры, приведённые на писательском пленуме, повергли меня в изумление. 270 женщин совершили самосожжение, 270!!! Облили себя бензином, чиркнули спичкой и – всё. Ни жизни, ни воспоминаний, только пылающий костёр…». Тогда эта страшная традиция вызвала душевный трепет у многих узбекских поэтов. Рауф Парфи, Йулдош Эшбек, Азам Уктам, Максуда Эргашева посвятили свои печальные строки несчастным подругам, превратившимся в горстку пепла. Спустя 30 лет эта проблема вернулась. Но нынешние поэты уже не пишут стихов на эту тему. Сегодня это одна строка в полицейской хронике… Причем вот реакция полиции: 1 апреля покончила с собой 19-летняя Кадамбоева Мухлиса. Случай «попал в СМИ». Вскоре пресс-служба Генеральной прокуратуры сообщила, что «Мухлису Кадамбоеву никто не доводил до самоубийства. После дополнительного расследования в возбуждении уголовного дела отказано».

И вот статья врача Эргаша Гаффорова: «…Если цветущая, здоровая женщина, которой только что исполнилось 25 лет, однажды  обливает себя керосином, это – не неестественно. Мой пример: Музаффара Жабборова после замужества рожала каждый год… Женщина, только что вышедшая из роддома, ещё не восстановившись, обязана неукоснительно выполнять обязанности: коровы, овцы, двор, тандыр. Ещё нужно угождать мужу и его приятелям, свекрови, другим родственникам. Жизнь становится для неё неподъёмным грузом…»

В Узбекистане так привыкли, что женщины горят, что, когда в Навоийской области 31-летняя З. Джабборова бросилась под поезд вместе со своими тремя детьми-девочками, первый вопрос был: «А почему не самосожжение?» Ситуацию изучали в Комитете Сената по вопросам женщин и гендерного равенства. Пресс-служба Сената: «В январе этого года многодетная мать узнала, что снова беременна. УЗИ показало, что это вновь девочка, а муж хотел мальчика, и тогда женщина решила умереть. Но в доме у нее газ, горючих жидкостей нет. Бросилась под поезд».

Возможно, это заслуга прессы, но «соломенные женщины» 21-го века взволновали общество не на шутку.  Поскольку проблема уже «структурировалась», то стал ясен выход из ситуации: нужно «вырвать женщину из семьи». Поэтому отсылка к постановлению «О дополнительных мерах по совершенствованию системы обучения женщин профессиям и предпринимательству», о котором шла речь в самом начале, в контексте проблемы «соломенных женщин» отнюдь не случайна.

Комитет женщин Узбекистана увидел живые костры и решил в городах создать шелтеры — центры, временно предоставляющие кров женщинам. Директор Ташкентского городского центра – шелтера  Гульчехра  Маткаримова: «Женщины, обратившиеся в наш центр, страдают от бытового, физического насилия. Возвращать избитых женщин домой опасно, поэтому мы заключили меморандум взаимопонимания с УВД Ташкента и потерпевшим женщинам оказывается юридическая помощь. Но это часто  вызывает всплеск еще более активного насилия…. Поэтому нужно обязательно ввести в Семейный кодекс брачный договор. Возможно, тогда  самоубийства сократятся».

Юрий Черногаев

Материалы авторов являются собственностью ФНЕ, при полном или частичном использовании ссылка на сайт foundeh.org обязательна.